По крайней мере

О полковнике со звёздочками на плечах мне выдалось узнать довольно давно, так что теперь уже и не вспомню как и по какому поводу. В рассказе о нём не было предыстории. Как и почему этому невысокому человеку с бритым черепом просверлили в костях дырки и вставили золотистые остроконечные кусочки металла — неизвестно. Было ли это пыткой, издёвкой? Быть может, проигранное пари? Или на то была его собственная воля? Этого я не знаю.

Но что я знаю точно — с тех пор он потерял все возможности карьерного роста: у него уже было по три звёздочки на каждом плече и заменить их на генеральские смог бы, пожалуй, только конченый садист. С другой стороны, разжаловать его было тоже непросто, хотя, конечно, такое скромное преимущество вряд ли оправдывало ту боль, которую — я в этом почти не сомневаюсь — он вынужден был терпеть ежедневно.

Но было и другое: страх. Враги и друзья, женщины и мужчины, старики и подростки — все испытывали перед ним почти священный ужас, едва завидев его топлэс мундир. Лишь некоторые художники и дети, ещё не привыкшие к нормам этого мира, находили эту необычную деталь его наружности интересной или даже милой.

Дети. Да, лишь им он мог ответить взаимностью. Даже будучи всего лишь убийцей с остатками аристократских претензий на честь и достоинство, с детьми он мог — хотя бы и на несколько мгновений — преобразиться в героя, защитника справедливости. Уходя на фронт, он проливал скупую офицерскую слезу не по ждавшей его дома жене, не по любовнице, которая ждать его уже не будет, а именно по этим редким даже в мирное время моментам, когда он чувствовал себя хотя бы немного человеком.

***

Я же чувствую себя человеком только здесь, на раскалённом кровожадными взглядами зрителей ринге. Глядя в глаза сопернику, быть может только что отбросившему свою человечность во имя победы, я чувствую не только механическое биение сердца, но и резонанс тех трёх тонких струн в душе, которые и делают нас людьми.

Странно. Почему, почему мне так необходимо чувствовать и причинять боль? Иногда кажется, будто без этого я умру. Впрочем, какие глупости. Я в любом случае умру. Быть может, бокс поможет мне защититься от грабителей, а быть может — я получу смертельную травму на тренировке. Разве это имеет значение?

Пропускаю удар, лежу в накауте. Представляю себе злобно смеющиеся глазки противника. Меня чуть не тошнит. Покрепче закрыв глаза, я заставляю себя вспомнить полковника и его шесть звёздочек, вонзающихся в кожу. “По крайней мере, у меня не просверлены плечи”.

Где-то на другом конце Земли полковник, нахмурившись в грязное туалетное зеркало устало стучащего по рельсам плацкарта, думает: “по крайней мере, не пропустил удар”.