Сжигая истории

Этой ночью я написал два рассказа и сжёг три. Итоговый счёт: ещё минус один рассказ. Но по крайней мере горели они красиво.

В отличии от некоторых знакомых писателей, я не попадаю под формулировки “пишу, чтобы жить” или “живу, чтобы писать”. Я пишу, чтобы жечь и жгу, чтобы… Впрочем, нет, для того, чтобы жечь не нужно никакой причины. Да и “пишу, чтобы жечь” тоже в общем-то преувеличение.

Даже не знаю, к чему были эти рассуждения в предыдущем абзаце. На самом деле, когда я делаю что-то, я стараюсь не задумываться над причинами. Вот, например, позвонит мне сейчас кто-то из моих читателей и пригласит жить в его доме, который “всё равно стоит без дела” (уже звонил один такой), а я откажусь и останусь в своей бочке, то есть простите, пещере. Кто-то подумает, что мне просто нравится здесь жить, или не нравится жить в городе, где стоит дом, или не нравится быть кому-то обязанным. Но нет.

Во-первых, жизнь в пещере мне ненавистна. За долгие годы, проведённые в квартире, я так привык к комфорту, что иногда хочется скорее убиться, чем продолжать жить в этой дыре.

Во-вторых, я раньше жил в городе и никакого недовольства во мне это не вызывало.

В-третьих, я и так обязан чуть ли не каждой собаке в городе, а я их даже по кличкам не знаю и прогоняю от моего жилища чуть только заслышу лай. И бумага, и чернила, и даже моя скромная миска риса – всё это мне приносят из города, не прося (точнее прося, но не требуя) ничего взамен.

Одним словом, даже я не знаю, почему живу как живу и делаю что делаю, а чего не делаю – того не делаю. Так что объяснить и подавно не смогу.

За свою жизнь я написал так много рассказов, что теперь уже и писать не о чем. Один из рассказов, что я написал ночью был о колодце, замёрзшем ядерной зимой. Очень трогательная история. Второй был последним из цикла о конечном мета-мифе. В общем, думаю понятно, что писать больше не о чем.

Но был бы я писателем, если бы меня остановил подобный пустяк? Даже если я напишу рассказ один в один с каким-то другим, который написал раньше, мне всё равно. Если читатели обвинят меня в неизобретальности, я лишь могу посочувствовать им – они сами сделали из меня объект поклонения.

Опять холодает. Похоже, солнце сегодня вставать не собирается. Что же, время достать следующую пачку рассказов. Так-так, посмотрим.

Вот история о том, как я писал роман. Вот о том, как провёл ночь на сцене пустующего театра. Что, всё автобиографическое? От такого не согреешься. Хорошо горят трогательные истории, выдуманные от начала до конца. Ну да ладно, сожгу сразу две – может и потеплеет.

Сую аккуратную кипу листов в печь. Кто-то думает, что прежде чем жечь их следовало бы скомкать или порвать, чтобы лучше горели, но это всё от лукавого. Рассказы должны гореть стопкой и никак иначе. Это, если хотите, закон природы, который я открыл опытным путём. И не надо меня спрашивать, как это было – я об этом уже писал.

***

Ну вот, стало немного теплее. Горят правда сухо, без искорки, но что уж поделать. Если хватит тепла дописать этот рассказ – уже хорошо.

В поисках вдохновения перебираю старые опусы. Вот например рассказ, написанный две ночи назад: история о человеке, размышляющим в вагоне электричке о реализме, за два часа до своей “преждевременной” кончины. Довольно длинный по моим меркам рассказ; странно, что я закончил его, учитывая почти полное отсутствие симпатии к главному герою и банальность сюжета.

Вот рассказ о лабиринте – по сути компиляция нескольких рассказов, сгоревших слишком давно, чтобы от них остались хоть какие-то воспоминания. Но пока этот не сгорел, я хотя бы помню, что они были.

Я вообще помню слишком много. Быть может, я пишу лишь для того, чтобы забыть, хотя кто-то скажет, что я запоминаю, чтобы писать. Всё это лишь игра слов. Вся моя жизнь – игра слов.

***

Ну что же, я посидел, подумал и всё-таки придумал, о чём был этот рассказ. Пойду отогревать руки.