Нельзя забывать

Четыре тридцать пять — раздолбанные вдребезги, но всё же исправно тикающие механические часы; первое, что видят мои механически открывшиеся глаза. И лишь спустя несколько беззвучных тиков секундной стрелки начинают просыпаться остальные чувства. Ноящая боль в левом запястье; пересохшее от жажды горло; шум в ушах. Или, быть может, в голове?

И, наконец, запах. Тонкий, едва уловимый, кажется слегка сладковатый. Запах, который я не могу назвать неприятным. Запах, который я не могу назвать незнакомым. Да, пожалуй, — запах, который я не могу не узнать.

Проходит ещё несколько секунд, отмеряемых гулким тиканьем механических часов и ещё более гулкими ударами моего почти столь же механического сердца, и вот наконец, узнавание. Как электрический разряд. Как удар молнии. Как скрежет высоковольтных проводов в слабеющей руке.

Воспоминания возвращаются ко мне мгновенно. Боль в левом запястье, пересохшее горло, шум в голове, или быть может, в ушах; и этот едва уловимый сладковатый запах — они все говорили мне об одном. Говорили о том, кто я есть. О том, что я — вампир.

Осознание заводит пружину и я почти механически повторяю хорошо заученную последовательность действий. Перевернуться на правый бок, опереться на здоровую руку, сесть. Сбросить ноги с кровати, проверить их работоспособность. Нашарить под кроватью пачку обезболивающего и, наконец, встать. По виртуальным, проложенным лишь в моём механически работающем мозгу, рельсам дойти до ванной.

Отточенная ежедневными повторениями, программа не даёт сбоев. Нет, она далеко не оптимальна, в ней слишком много ненужных, неэффективных движений. Она, кажется, и не задумывалась как оптимальная. Быть может, напротив, небольшие шероховатости существуют именно для того, чтобы можно было о них размышлять?

Наконец, ритуал приближается к кульминации. Вытащив шприц из вены, моё тело отсчитывает семнадцать секунд, а затем впивается клыками в почти чужую, одеревеневшую руку. По комнате раздаются чавкающие звуки, несколько капель крови проливается на белый кафель. Но язык и губы работают мастерски и тёплая жидкость устремляется в мою глотку.

Когда жидкость почти заканчивается, я с трудом прикрываю рану почти онемевшей правой рукой и, шатаясь, возвращаюсь к кровати. Шум журчащий воды на несколько мгновений возвращает меня к реальности. Я успеваю подумать о завтрашнем дне. Нельзя забывать. И темнота вновь поглощает меня.