Курица

По двору обрывисто кудахтала хромая курица. В окно светило солнце. Ветер колыхал полупрозрачные занавески, придавая всей комнате неустойчивое, почти расплывчатое впечатление. Где-то далеко, за многие километры оттуда полыхал огонь.

Почувствовав отзвуки едкого дыма, он выругался. За последние несколько часов у него сложилось впечатление, что кто-то нарочно пытался нарушить его душевное равновесие. Тогда он ещё не подозревал, что всего через несколько минут всё станет куда хуже.

А оно стало. Сначала встала электростанция, и город накрыла волна обезэлектричивания. Затем зазвонил телефон. На той стороне провода оказался, конечно же, участковый. “Хорошо хоть не прокурор”, успел подумать он в коротком перерыве между сыплющимися как градины вопросами. Как вскоре выяснилось, его подозревали в поломке электростанции. Его!

Якобы кто-то видел подозрительную личность, и этой подозрительной личностью обязательно должен был быть он. Убедить участкового в обратном никак не удавалось, а тут ещё как назло телефон издал пронзительный писк и отключился. Ну конечно, батарейка села, а зарядить-то её уже не получится.

Через пятнадцать минут злой, запыхавшийся участковый ломился в дверь. Открывать не хотелось, но и не открывать вроде как тоже не было лучшим выходом. В нерешительности он подошёл к двери; поколебался; хотел уже было открыть, как за дверью раздались выстрелы.

В панике он отбежал от двери, забился в чулан, нащупал в куче хлама верёвку и побежал к окну. Третий этаж — можно было бы рискнуть прыгнуть, но как потом бежать с ушибленными ногами? Трясущимися руками он привязал верёвку к батарее, бросил конец вниз и, проверив что никто не смотрит, пополз.

Кое-как спустившись, он понял, что за ним всё же наблюдали: та самая хромая курица молча выглядывала из-за угла. “Не до курей сейчас!”, вслух подумал он и побежал. Впрочем, не добежав и до ближайшего поворота, он перешёл на шаг: нельзя, ни в коем случае нельзя выглядеть подозрительной личностью!

Неторопливой походкой прошёл он мимо продуктового, и как назло это позволило соседке окликнуть его:

— Эй, Фёдор, не слышал, что там за шум? Уж не стрелял кто?

Он, конечно, не был Фёдором. Соседка (а и вообще, соседка ли она?) явно обозналась. Но надо было что-то ответить, и он, тщетно приглушая злобу в голосе, произнёс:

— А мне почём знать? Не я же стрелял.

Пройдя каких-то десять метров, он осознал, что эту фразу тут же растащат по углам соседи, а там и до следователя доберётся. А уж следователь-то точно решит, что это равносильно признанию. Забыв про всякую осторожность, он схватился за голову и бросился бежать.

“Только бы до леса, только бы до леса”, обрывки мыслей, лишённые всякого глагола, плясали в его голове. “Только бы до леса, только бы до леса”; затем, его словно осенило и он завершил мысль: “Только бы до леса, а там и концы в воду”. Он обрадовался; наконец-то, после целого дня неудач, к нему вернулась спасительная ниточка надежды. Он снова знал, что делать, снова знал, как разрешить ситуацию в свою пользу.

“Только бы до леса, а там и концы в воду!” он чуть не прокричал это вслух от радости, и припустил ещё быстрее. Оставалось ещё каких-то три километра, а ведь когда-то он получал призы на марафонах. Теперь-то уж ничто его не остановит!

Остановился он на опушке. В голове назойливо жужжала какая-то новая мысль, но поймать её на бегу он никак не мог. Он снова схватился за голову, но теперь не от отчаяния, а чтобы вытрясти эту глупую мысль наружу. А когда вытряс, оказалось, что мысль-то и правда была не очень умной: “концы в воду.. воду, нужно найти воду”.

Он перевёл дух. Спасительная идея уже не казалась столь надёжной, как прежде. Какие концы? В какую воду? И всё же другого выхода у него не было, он придушил в себе ростки сомнения и побрёл в сторону воды.

По дороге встретился грибник и странно посмотрел ему в глаза. Казалось, он что-то хотел сказать, но всё же не сказал, отвернулся и пошёл дальше со своей корзинкой.

Вскоре невдалеке зажурчала вода, но ему уже было не до этого. Он снова нащупывал какую-то мысль, очень важную мысль. Она ритмично настукивала изнутри черепной коробки, и вскоре достучалась:

”*** — убить, *** — убить … “, сначала тихо, но всё громче, громче и разборчивее: “г***ка убить, грибника — убить, грибника — убить, будет жить — донесёт, донесёт — вот и сказке конец; грибника — убить, грибника — убить …”

Он застыл в недоумении: неужели это и была та важная мысль? Неужели его мозг совсем слетел с катушек? А что тогда насчёт “концов в воду”? Может это такой же бред?

Но убийственная мысль и не думала утихать, и продолжала капать у него в мозгу. Чтобы хоть как-то перебить её, он попытался её переиначить. Получилось не очень:

“Надо было куру — убить, куру — убить, убил бы — спал бы спокойно, спокойно спал, спокойно спал…”

Он повторил это несколько раз и почти убедил себя в том, что все текущие проблемы проистекали из той хромой курицы, что докучала ему своим кудахтаньем. Но он понимал, что было уже поздно: возвращаться сейчас, чтобы её зарезать, было не только бессмысленно, но и опасно. Да, сейчас любое движение было опасно, а значит если и двигаться — то только вперёд.

“Вперёд, вперёд, вода зовёт”, смешал он несколько мыслей и тут же подумал ещё одну: “мешай, мешай мысли в котелке, авось чего и сварится”. Но неожиданно он зацепился ногой за корень и свалился в воду. В пронзительно холодную воду. Ах, как это было освежающе!

Вынырнув, он неторопливо поплыл к другому берегу. На душе стало спокойно, как будто он только что завершил важное дело, над которым так переживал и которое так долго откладывал. Лишь холод заставлял его перебирать конечностями, будь вода потеплее — он и вовсе застыл бы на месте и расслабился.

Но вот и другой берег. Теперь-то уж его не достанут. Надо только просушить одежду, развести костёр, приготовить ужин. Нет, не так: развести костёр, повесить одежду сушиться, приготовить ужин. Да, правильно. Теперь, после холодного душа, голова работала исправно. Никаких глупых, навязчивых мыслей. Впереди тёплая еда, постель из еловых веток, и вообще: новая, полная приключений жизнь. От радости он даже перестал злиться на злосчастную хромую курицу.