Скрипка скрипит

Скрипка скрипит. Стрекоза стрекочет. А стерлядь что?

Один из тестов на безграмотность, пришедших ко мне незадолго до полуночи. Когда пророчество, в которое с самого начала не веришь, так и не сбывается, удивление с привкусом обманутости застаёт врасплох. Я существую, и значит я мыслю — это лишь аналитическое (по Канту) знание. Его правда заключена в нём самом, просто надо поглубже зарыться в словарь, а потом в грамматический справочник. Проблема, однако, в том, что в знаменитую цитату вкладывают обычно больше смысла, чем следует.

Но вернёмся лучше к Канту. Лучшее из того, что я у него прочитал — это про роль примеров в образовании. Всё зло истекает из вот этих вот непричёсанных, неорганизованных (лучше: неорганизуемых), хаотичных деталей. Выучив тридцать три (или, чтобы поместить в пяти битах, тридцать две) буквы кириллического алфавита, ты признаёшь власть общества. (В связи с этим, следовало бы подробно изучить опыт Кореи по переходу с китайских иероглифов на Хангыль).

За окном — всё такая же серость тумана. Хоть я и в другом городе, чем был вчера, погода всё столь же меланхоличная, и разницу заметить трудно. Пытался читать книгу, когда-то сильно на меня повлиявшую. Кажется — ничего, но не до восторга. Захотелось опять что-то писать.

Скрипка скрипит — это не только игра слов, но и жестокая реальность. Вот чем отличается этот город от предыдущего: здесь есть бездарный ученик потерявшего веру в себя учителя. Я говорил с обоими, но смелости попросить их перестать пилить мои нервы так и не набрался. Сейчас, впрочем, всё давно стихло, только шелест моей клавиатуры раздаётся в ночи. Но представляю что завтра скрип повторится.

Тогда, когда я читал его впервые, — это точно был я? Даже странно вспоминать то время, и быть не в силах вспомнить ни одного дрянного рассказа, который я мог бы в то время написать. Значит — не написал? Или просто всё давно забыто?

Собака опять залаяла. И не скучно? Надо будет как-нибудь изучить лай собак, может и кому-то из них не чуждо стремление избежать повтора?

Из вчерашнего дня: дождь, туман; только что устроившись на новом месте, я иду по улице в поисках сигарет; из тумана выползает похоронная процессия автомобилей и проплывает мимо. Memento mori — лучше бы это писали на пачках вместо конкретных до безразличия медицинских фактов.

Нет-нет, я ничего не перепутал, просто стрелки часов доползли до двенадцати и вчера превратилось во “вчера”.

От идеи курить за деньги я всё же отказался. Завтра (зачёркнуто) сегодня с утра познакомлюсь с каким-нибудь сигаретным меценатом, а копейки свои поберегу. И так уже разменял половину заначки.

В последние дни я никак не мог определиться: то ли моя вера в людей подорвана окончательно, то ли, напротив, близка к восстановлению. Но любить человечество в целом я, конечно, всё равно не стану. Если, опять же, нырнуть в условный словарь, станет понятно, что глубокого смысла в этом не было и нет.

Конкурс детской живописи; нет, лучше сказать, просто выставка. Сейчас вспомнилось и подумал: зачем детей переучивают рисовать “реалистично”, если эстетические критерии давно от этого ушли? У большниства всё равно ничего не получается, так не лучше ли было позволить им двигаться в своём направлении (привет, Кант).

Стоит ли стирать свои строчки? Лучше постирать бельё, но зато хлопотнее. А я всё же люблю хлопок.

Кнопка эскейп пытается влезть под один из моих пальцев, и прервать их бодрое постукивание. Ну что же, каждому своё развлечение. А всё же глупая экономия — на точках ли, на битах ли — до сих пор сказывается на продуктивности. Вот вам и чудеса планирования.

Когда встречаю измерение текстов страницами, возникает неловкое чувство: серьёзные люди продолжают со всей серьёзностью использовать расплывчатые термины и делать вид, что понимают друг друга.

Кажется, понемногу начинает клонить в сон. Оторвавшись от экрана на несколько секунд, услышал очередной рой беспорядочных голосов в голове. Если ещё и их начать записывать, так и роман можно написать. Но вот с поиском читателя может возникнуть проблема.

Скрипка скрипит — у неё со слушателями проблем не будет — проблемы будут у слушателей. Я пытался подойти к слушанью творчески, но когда вместо самостоятельно отвратительных произведений отвратительно играют существующие — это задача не из лёгких.

И так, что же делать? Спасать мир, ведь он сам себя не спасёт? Но разве сможет кто-то ещё сделать это за него? Вот теперь и я выдаю бессмысленные фразы — учителя постарались на славу.

Кстати, а что со Славой? Флешбек из маршрутки: бутылка водки (одна на всех), странное обращение к водителю (то ли “извозщик”, то ли “шеф”, то ли ещё как) и шутка, тогда ещё казавшаяся смешной. А в конце маршрута — станция метро, тогда ещё казавшаяся новой.

Ах да, там же ещё был молодой учитель. Ну, хотя бы не “преподаватель английского”, и на том спасибо. Столько совпадений было бы слишком подозрительно.

Но достаточно прошлого, а то так растащу его на кусочки, и вспоминать больше нечего будет. А иногда без этого — никак.

Опять хочется курить, но я буду упорно ждать до утра. Эх, если бы так же можно было поступить с пищей, сколько можно было бы сэкономить! Летом лежать на скамейке в парке целый день и смотреть на колышущиеся ветки деревьев, пока не заснёшь с наступлением темноты: ну чем был бы не рай?

Но нет, жизнь должна (кому? чему? — дательный падеж) быть жестокой. Иначе зачем было бы восхвалять прекрасное?

Следовало бы проверить температуру, или, быть может, обратиться к врачу? Доктор, я хочу бросить есть. Да-да, сейчас придёт санитар, и вам с этим поможет. Некоторые люди не понимают глупых шуток.

Впрочем, оно может быть того и не стоит. Если когда-нибудь будет настроение заняться вандализмом, так и напишу:

Скрипка — скрипит, Стрекоза — стрекочет, а Стерлядь что?